Камские пираты
Очерки из истории Елабужского края и Прикамья XVIII-XIX веков
Алексей Куклин
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [17] 18 19 20 21
XVII. Скелеты в шкафах нашей истории
Несколько слов стоит сказать и ещё об одном персонаже — о знаменитом Быкове, также упомянутом в перечне камских атаманов В.А.Весновского.
«В селе Шуране, быв. Лаишевского уезда, — писал Виктор Александрович, — сохранилось много преданий о разбойнике Быкове, который в 20-30 годах 19 столетия наводил страх и трепет на всю низовую Каму».1)
Правда, в отличие от своего земляка А.П.Нармацкого, речными разбоями Быков никогда не занимался, да и атаманом в подлинном значении этого слова не был. По сохранившимся материалам ясно одно: несмотря на то, что Быков до предела мифологизированная фигура, на самом деле он никогда не был «социальным», «протестным» или «идеологическим» разбойником — это банальный уголовник и бандит. Впрочем, и та мифология, которая сложилась вокруг него в XIX веке, представляет собой нечто совершенно новое, резко отличное от традиционных преданий о разбойниках. По всей видимости, именно с Быкова и подобных ему персонажей началась та героизация уголовщины, которая буйно расцвела в последующем ХХ веке.
«Имена Быкова и Чайкина хорошо известны в русской литературе, — писал в начале ХХ века профессор Казанского университета Владислав Францевич Залесский (1861-1922). — Трагическая кончина под ударами шпицрутенов возбуждает к ним большой интерес, даже с некоторою долею как бы участия или сожаления, и ужасная экзекуция «проводки сквозь строй», совершенная над ними, была неоднократно описана в произведениях беллетристических и публицистических, равно как и в научных изследованиях».2)
Некоторые из легенд о разбойнике Владислав Францевич даже вкратце пересказывает в своей статье: «Максимов изображает Быкова красивым молодцом с «живыми глазами, широкими плечами и таким высоким, складным ростом, что так все и ахнули, увидя его на подмостках»;3) скелет его, говорит далее автор, «поражает пропорциональностью частей, обещая красавца и в анатомическом значении этого слова. Полагают даже (не без сильнаго основания), что красивый и дородный молодец оттого и разбойником стал, что набаловался на женских ласках…»4)
«Этот разбойник отличался холодною жестокостью и питал какую-то страсть к кровавым зрелищам смертельных мук своих несчастных жертв; он разсматривает положение младенца в утробе беременной женщины, которую специально для этой цели изрезали живую; он велит привязать татарина ногами к вершинам двух наклоненных деревьев и разорвать живого пополам, желая видеть, «что из этого будет».5)
И так далее. Мифология, сложившаяся вокруг Быкова, довольно обширна. Однако подлинные уголовные дела, с которыми работал профессор В.Ф.Залесский, опровергают её. Будучи на деле довольно хладнокровным убийцей, Дмитрий Быков никогда не был изощрённым садистом — это поздние выдумки.
Расхожие варианты легенды обычно указывают на статность Быкова и его красоту, смакуют приписываемые ему зверства, которых он никогда не совершал, повествуют о жестокой казни и, наконец, сообщают о знаменитом скелете преступника, который, как выдающуюся достопримечательность, осматривал в Казани сам Дюма-отец.
А вот менее экзотичный, но значительно более интересный для нас эпизод из его жизни, когда судьба этого вора и разбойника пересеклась с Елабугой и Быкову довелось пережить здесь настоящий бой с обозлившимися на него жителями, — этот факт нашего прошлого до сих пор остаётся неизвестным елабужанам. О нём не упоминают ни местные историки, ни елабужские краеведы, хотя читающей публике он стал доступным как минимум с 1905 года, с момента выхода в свет статьи В.Ф.Залесского.
Летом 1849 года Быков, сбежавший из лаишевского острога, очутился в наших краях. «Живя в цыганском таборе около Елабуги, ходили они с цыганом Федором… по ночам в город и обворовывали лавки и дома обывателей. Всего было совершено более десяти краж. Лавок обкрадено, говорил Быков, кажется семь; украденныя деньги делили между собою, а товары — кожи, шубы, материи, ленты и т.п., сбывали знакомой цыгана елабужской мещанке Сергеевне. Из обывателей обокрали дьячка и священника, у последняго между прочим украли медный кофейник и чайник, а у начальника инвалидной команды увели двух гнедых лошадей.
Этот ряд дерзких краж поднял на ноги не только елабужскую полицию, но и елабужских обывателей; оставаться в окрестностях города стало опасно. Быков с товарищами отправился вверх по Каме, не доходя Челнов встретили двух рыболовов, связали их и отняли 6 рублей денег, осетра и двух больших стерлядей; пройдя несколько сажен от того места, где оставили связанных рыбаков, увидели на Каме лодку, в которой ехали шестеро беглых, в том числе знакомый Быкову Иван Федоров. С этими беглыми они переехали на остров и расположились отдохнуть, но были окружены елабужскими обывателями, которые их соследили и устроили облаву. Однако захватить около десятка каторжных молодцов оказалось обывателям не под силу; каторжные отбились, при чем под Быковым была застрелена гнедая лошадь, одна из украденных у начальника инвалидной команды, сели в свою лодку и в восьмером уехали вниз по Каме».6)
Вскоре Быков и Чайкин, которого считали подручным и напарником Быкова, были окончательно пойманы, затем осуждены и казнены. Очевидец этой казни А.И.Ильинский писал: «Трупы их доставлены в анатомический театр при университете, где и сделали из них скелеты, по которым и по сие время изучают анатомию».7) Думается, что в последующем скелеты эти прославили двух разбойников даже больше, чем приписанные им народной фантазией преступления.
Дмитрий Быков, как и другой камский уголовник Александр Лбов, воспетый при советской власти в повести А.П.Гайдара «Жизнь ни во что», не были ни крупными, ни трагическими фигурами. Оба они принадлежали не столько к значимым персонажам «камской вольницы», сколько к «фабричным отбросам», как называл подобных бандитов Д.Н.Мамин-Сибиряк, — к уголовной пене XIX и XX веков.
Ну а тот своеобразный эклектизм, когда в одном ряду под названием «вольницы» оказались уральские заводские разбойники, камские атаманы XVIII века, а с ними ещё и уголовники XIX века, был, по всей видимости, попыткой дореволюционного интеллигента В.А.Весновского найти общий язык с новой властью, быть полезным ей.
Собственно, этим перечнем разбойников да ещё финальным пожеланием «записать все, что сохранилось в народной памяти о добрых молодцах» его небольшая статья о камских пиратах завершается и исчерпывается. Виктор Александрович обозначил тему, но развивать её было некому. К концу 20-х годов прошлого столетия краеведение в СССР было ликвидировано, а официальная советская историография пошла другими путями. Весновского, а вместе с ним и «добрых молодцев, камских разбойничков» просто-напросто забыли.
И все скелеты нашего прошлого — и знаменитые, и безвестные — так и остались стоять в своих шкафах.
1) В.Весновский. Камская вольница. — Кунгурско-Красноуфимский край (Со статьями об Урале и Прикамье). № 8-10. Август-Октябрь 1925 года. Кунгур: Издательство «Искра», 1925. Стр.17.
2) Профессор В.Залесский. Казанский разбойник Быков и бродяга, назвавшийся Чайкиным. (Историко-юридическое изследование). — Журнал Министерства народнаго просвещения. 1905. Июль. С.-Петербург, 1905. Стр.59.
3) Речь идёт о знаменитой книге С.В.Максимова «Сибирь и каторга», изданной в 1871 году.
4) Профессор В.Залесский. Казанский разбойник Быков и бродяга, назвавшийся Чайкиным. (Историко-юридическое изследование). — Журнал Министерства народнаго просвещения. 1905. Июль. С.-Петербург, 1905. Стр.60.
5) Там же.
6) Там же. Стр.95-96.
7) За полстолетия. 1841-1892. Воспоминания о пережитом. Доктора А.И.Ильинскаго. — Русская старина. 1894 г. Февраль. Том восемьдесят первый. С.-Петербург, 1894. Стр.69.
Другие очерки из цикла «Камские пираты»:
I. Речные пираты
II. Разбои обыкновенно начинались со вскрытием рек
III. Время простоты и предрассудков
IV. Благоразумие в крепко запертой каюте
V. Не спал до утренней зари бесплодно
VI. Бери и чашки и ложки
VII. Иван Фаддеич из дьячков
VIII. Фелисата Камская
IX. Сказочные по форме, но бывшие в действительности
X. Продавал свою душу черту за шелковую персидскую рубаху
XI. Сарынь на кичку
XII. Веники и Жегули
XIII. Норманский рыцарь
XIV. Сторона, изобильная хлебом и разбойниками
XV. Торговые казни в Елабуге
XVI. Гурий Востряков, сапожник и пират
XVII. Скелеты в шкафах нашей истории
XVIII. Кисельные берега
XIX. Все сии меры оказывались недостаточными
XX. Чинятся им великия разорения
XXI. Наглые вымыслы
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 [17] 18 19 20 21
