Другие публикации

Other publications

Камские пираты

Очерки из истории Елабужского края и Прикамья XVIII-XIX веков

Алексей Куклин

 

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [16] 17 18 19 20 21

 

XVI. Гурий Востряков, сапожник и пират

Обратим внимание ещё на одного персонажа из названных у В.А.Весновского, на Гурьку: «…в прежнее время , — пишет он, — в Прикамских деревнях было много своих Гурек…»1)

Тут Виктор Александрович отмечает любопытный факт: имя известного в своё время атамана Гурьки из личного превратилось в нарицательное, стало кличкой для предводителей мелких пиратских шаек Прикамья, настоящие имена которых «не сохранились в памяти народа», — зато вместо них появилось «много своих Гурек».

Подобное замещение, когда деяния рядовых разбойников и пиратов сохранялись в памяти поколений под именами Ермака, Разина, Пугачёва или менее знаменитых Фелисаты, Коршуна, Гурьки и других, было обыкновенной практикой народного творчества. По крайней мере, так обстояло дело в сфере камского фольклора, где тот же Разин, никакого отношения к Каме не имевший, был популярным героем именно местных легенд и преданий.

Но, прежде чем стать именем нарицательным, Гурька всё-таки был реальным человеком. «С известными на Каме Чегандинскими пещерами, находящимися против устья реки Белой, — говорит Виктор Александрович, — связаны предания о разбойнике Гурьке, караулившем здесь купеческие суда, плывшие по Каме и Белой».2) О нём «народная молва гласила, что «Гурьку даже царь не шевелил» и, в случае войны, брал к себе на службу»,3) — такой это был выдающийся пират.

В октябре 1862 года в «Вятских Губернских Ведомостях» был опубликован небольшой, в страницу объёмом, очерк «Чегандинския пещеры». В нём по личным впечатлениям автора, скрывшегося под инициалами «В.К.», были описаны чегандинские пещеры: «Любопытство побудило меня побывать в этих пещерах и осмотреть их…»,4) — а также изложены местные предания о Гурьке: «…вместе с тем мне случилось слышать рассказ о разбойниках, и я намерен поделиться теперь виденным и слышанным с читателями…»5)

По всей видимости, статья эта представляла собой первую публикацию девятнадцатилетнего Василия Кудрявцева, будущего историка Елабуги. Кстати, буквально через три месяца, в феврале 1863 года, в тех же «Ведомостях» был опубликован следующий очерк начинающего автора «Кулачные бои в Елабуге», но уже за полной подписью «В.Кудрявцев» и с пометкой, что написан он был также в 1862 году.

В статье «Чегандинския пещеры» Василий Филиппович писал о Гурьке: «…в этих пещерах, более полутораста лет тому назад, жил разбойник Гурька с своими товарищами. Этот разбойник, по мнению стариков, был колдун, знался с чертовщиной, одним только голосом своим он мог остановить судно на всем его ходу: судно трещало, кружилось, и не могло двинуться вперед, разбойники в лодке подплывали к нему, осаждали, и если не было со стороны осажденных послов с подарками к атаману, то цеплялись за судно с криком: «сарынь на кичьку» выгружали все, что более им нравилось и затем уже отпускали судно плыть своим путем-дорогою. Только-де один был у атамана соперник это священник Сурской, только его одного, по сознанию самого Гурьки, не мог он остановить и один он мог уничтожить его колдовство».6)

«По пути в село Колесниково, куда я шел, — продолжал В.Ф.Кудрявцев, — мне попался крестьянин, он разсказал мне все, что слышал от старика, видевшаго разбойников. По словам его, удальцы безпрепятственно расхаживали в селениях по одному человеку, поселяне не обижали их, боясь мщения атамана. Самаго атамана Гурьку мой спутник описал ражим высоким детиной со страшными усищами и бородой. Собираясь попировать в селе Колесникове, атаман заранее извещал об этом крестьян, которые приготовлялись ко встрече. В условленный час разбойники приезжали по реке Каме в лодке. Мужички встречали их хлебом и солью, величали атамана батюшкой, милостивцем, а товарищей его — молодцами, удальцами, угощали их вином и медом. Всех разбойников было до пятнадцати человек. Обратно из села они отправлялись уже пьяные с песнями. Об уничтожении этой шайки спутник мой рассказал, что гостеприимные мужички сожгли разбойников. (Другие впрочем говорят, что Гурька уехал в Астрахань)».7)

Действительно, в том варианте легенды, который записал В.Ф.Кудрявцев, Гурьку и его молодцев ожидал жутковатый конец, особенно если учесть, что за ними не числилось, чтобы они обижали простой народ. «В селе Колесникове жил мельник, — рассказывал собеседник Василия Филипповича, — хитрый мужик; он пригласил однажды разбойников к себе в гости на мельницу и подговорив мужичков, запер пьяную шайку в доме и зажег его; напрасно разбойники умоляли народ, обещаясь ему быть честными мужичками, платить подать и проч., — горевшия стропила вскоре обрушились и разбойники сгорели под ними».8)

В.А.Весновский приводит аналогичное предание: «На Гурек была сделана облава. Избегая ее, разбойники забрались в избу и начали стрелять в преследователей. Крестьяне, чтобы выгнать оттуда Гурек, обложили избу соломой и пробовали зажечь последнюю. Но Гурьки солому «заговорили», она не загорелась. В это время проезжал мужик с сеном, у которого оно и было куплено. Сено разбойники не успели «заговорить», оно загорело и подожгло избу. Разбойники сгорели вместе с избой».9) Похоже, что за столь устойчивым сюжетом стояла настоящая история расправы крестьян с кем-то из местных пиратов или разбойников.

Свою первую публикацию, посвящённую чегандинским пиратам, В.Ф.Кудрявцев заканчивает наблюдением: «Спутник мой разсказывал мне о разбойниках так подробно, как будто это было только пять лет тому назад, между тем как по его же разсказам, с той поры прошло уже более полутораста лет».10)

В ещё более подробном виде сказания о Гурьке по фамилии Востряков дошли до нас в изложении замечательного русского писателя и коренного елабужанина Станислава Тимофеевича Романовского (1931-1996). Как и Кудрявцев, Станислав Романовский с детства начал собирать и записывать легенды родного края, с той лишь разницей, что собирал он их уже в 40-е годы ХХ века.

«В школе, — вспоминал он, — на день рождения мне подарили общую тетрадь в коричневом переплёте. Я её полюбил и хорошим почерком стал записывать в тетрадь всё интересное, что встречалось в моей жизни… Я старался записывать не на виду у людей, а незаметно или по памяти, чтобы не вспугнуть таинство речи. Когда бабушка моя Анна Никаноровна потчевала у нас дома сельскую родню, я сидел за русской печью и торопился занести на бумагу ускользающие, как золотые рыбки в море, родимые слова, были, сказки, сказания».11)

Можно только диву даваться, как долго держалась в наших краях крестьянская цивилизация с её культурой устных сказаний. Правда, в 70-е годы того же века мне уже ничего подобного слышать не доводилось. Родственников в окружных деревнях у нас не было, а в городской среде следов крестьянской культуры к этому времени практически не осталось. В начале же нынешнего века Андрей Романовский, сын Станислава Тимофеевича, констатировал: «Та страна, которую описал в своих рассказах отец, ушла на дно, как Атлантида, она отстоит от нас дальше, …чем какое бы то ни было космическое светило, на многое множество световых лет».12) Слава Богу, что описать «ту страну» С.Т.Романовский ещё успел.

В его повести «Синяя молния» на вопрос одного из героев о происхождении чегандинских пещер, бабушка Ульяна рассказала: «Старинные люди, давнишние, говорят: в прежние времена тут руды копали. Медные руды. Весь крутояр перекопали и всю медь выбрали. А медь была красная, как червонное золото. Пещеры-то и остались. Рыбаки в них от дождя прятались.

А потом в этих пещерах жили разбойники и купцов обирали. Место-то самое бойкое: Кама — Белая — перепутье! Может, и руд-то не было никаких, а сами разбойники пещеру вырыли. А что вы думаете? Почему-то эта пещера аккурат против устья Белой, а ниже или выше по Каме пещер нету. Чего это руды-то какие капризные — против Белой объявилися, а больше нигде?»13)

Ответила она и на вопрос об именах разбойников: «Все Стеньку Разина называют. Да учительница говорит: «По книгам не сходится. Не был у нас Стенька Разин. Не дошёл».

А Пугачёв бывал. Но в пещере не задерживался. Некогда ему было. По своим делам спешил. Торопился. Мне бабушка рассказывала, что жил в наших краях Гурий Востряков. Крестьянин. Чеботарить любил — сапожничать. Сапоги мог сшить. Сандалии. А то и туфли на высоких каблуках. Господа к нему ездили обувь заказывать. А после хвалили. Коров держал с это стадо, налогов не платил…»14)

Тут бабушка Ульяна поведала целую историю о том, как Гурий, спилив рога у коров, не платил налоги «за крупный и мелкий рогатый скот», ссылаясь при этом на царский указ и показывая уряднику на безрогих животных. Пришлось из-за упрямого мужика издавать «новый указ с царской печатью, чтобы можно было платить деньги и за безрогий скот».15)

Гурий же, узнавший про новый указ, поехал в столицу и пробрался в царский дворец. Прихватив указ и собираясь домой, он вдруг увидел царёвы сапоги: «…и не терпится ему царские сапоги потрогать… Охота ему, чеботарю сапожнику, пощупать их, узнать, как они по швам прострочены, из какого материала сшиты, сможет ли он, деревенский чеботарь-сапожник, такие сапоги сшить или не сможет».16) Сапоги царские Востряков тоже прихватил, выбрался из дворца, — тому, как он дурачил дворцовую охрану, бабушка Ульяна посвятила целое сказание, — и вернулся в родные края: «…проследовал сюда, на Каму, домой не пошёл — там его уже солдаты ждали, а поселился в Чегандинской пещере».17) И ведь вот что замечательно: «…первое, что он сделал — из простой кожи по виду царские сапоги стачал. А шпоры выточил из меди».18) Словом, когда не разбойничал, был пастух и хороший сапожник.

«Потом стали к Гурию прибиваться вольные люди. Жили в пещере. Издалека, с горушки высматривают купеческие суда, что с Камы на Белую плыли или с Белой на Каму. Высмотрят, встретят на стругах, крючьями закрючат, товары отберут, бедным отдадут, а самих купцов отпустят».19)

Пытались его поймать. «Да он проворный был. Вёрткий. Жилистый. Пришлют сюда стражников без числа. Они пещеру окружат. Идут с огнями в темноту. А Гурия и след не ночевал. Уголья в костре красные, а Гурия нету…»20)

«Там в лугах есть столетний дуб. И насыпной вал. Мы по валу ходили, палкой стучали. Гулко стучит земля. Показывает пустое пространство. Отсюда, из пещеры, к тому валу прорыт подземный ход. А в пещере жили разбойники.

По самому этому подземному ходу Гурий на ту сторону Камы от стражи уходил. Были в пещере другие тайные выходы: в овраг и до Красного Бора. И были они так выкопаны, что не попасть в них чужому человеку…»21)

Таким он и остался в народной памяти, этот непокорный пастух, искусный сапожник и камский пират — вёртким, жилистым, неуловимым.


1) В.Весновский. Камская вольница. — Кунгурско-Красноуфимский край (Со статьями об Урале и Прикамье). № 8-10. Август-Октябрь 1925 года. Кунгур: Издательство «Искра», 1925. Стр.16.

2) Там же.

3) Там же.

4) В.К. Чегандинския пещеры. — Вятских Губернских Ведомостей. Отдел вторый. Часть неоффициальная. 6-го Октября 1862. № 40. Стр.276.

5) Там же.

6) Там же.

7) Там же.

8) Там же. Стр.276-277.

9) В.Весновский. Камская вольница. — Кунгурско-Красноуфимский край (Со статьями об Урале и Прикамье). № 8-10. Август-Октябрь 1925 года. Кунгур: Издательство «Искра», 1925. Стр.16.

10) В.К. Чегандинския пещеры. — Вятских Губернских Ведомостей. Отдел вторый. Часть неоффициальная. 6-го Октября 1862. № 40. Стр.277.

11) Романовский С.Т. Синяя молния. Повести и рассказы. М.: Детская литература, 1989. Стр.224.

12) Романовский С. Костёр из тальника. Рассказы. Елабуга: Издательство ЕГПУ, 2007. Стр.3.

13) Романовский С.Т. Синяя молния. Повести и рассказы. М.: Детская литература, 1989. Стр.53-54.

14) Там же. Стр. 54.

15) Там же. Стр. 54-55.

16) Там же. Стр. 56.

17) Там же.

18) Там же. Стр. 58.

19) Там же.

20) Там же. Стр. 59.

21) Там же.

 

Другие очерки из цикла «Камские пираты»:
I. Речные пираты
II. Разбои обыкновенно начинались со вскрытием рек
III. Время простоты и предрассудков
IV. Благоразумие в крепко запертой каюте
V. Не спал до утренней зари бесплодно
VI. Бери и чашки и ложки
VII. Иван Фаддеич из дьячков
VIII. Фелисата Камская
IX. Сказочные по форме, но бывшие в действительности
X. Продавал свою душу черту за шелковую персидскую рубаху
XI. Сарынь на кичку
XII. Веники и Жегули
XIII. Норманский рыцарь
XIV. Сторона, изобильная хлебом и разбойниками
XV. Торговые казни в Елабуге
XVI. Гурий Востряков, сапожник и пират
XVII. Скелеты в шкафах нашей истории
XVIII. Кисельные берега
XIX. Все сии меры оказывались недостаточными
XX. Чинятся им великия разорения
XXI. Наглые вымыслы

 

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [16] 17 18 19 20 21



Наверх
blog comments powered by Disqus